Агробиология - Страница 128

128

Чем же объяснить, что элита пшеницы, ячменя, овса и некоторых других культур никем, в том числе и селекционными станциями, не сравнивалась по урожайности или другим хозяйственно важным свойствам с обычными хорошими чистосортными семенами этих же сортов? А ведь вне сравнения не может быть и борьбы за улучшение семян! Можно ли это объяснить просто забывчивостью людей науки? Думаю, что нет. По разделу, относящемуся к семеноводству, людей в науке работает много. Один, другой, третий могли забыть, но кто-нибудь должен был бы вспомнить, подумать: а как семена элиты, допустим, озимой пшеницы Украинка, лучше или одинаковы по сравнению с семенами той же Украинки, которые сдаются на мельницу?

Ведь среди миллионов центнеров зерна озимой пшеницы Украинка, собираемых колхозами и совхозами, может быть есть не один десяток тысяч центнеров семян лучших, нежели семена Украинки, выпускаемые тем или иным селекционным учреждением в качестве элиты. Но так как элитные семена не принято было сравнивать по их породным свойствам с другими семенами того же сорта, то этот вопрос даже не ставился.

Для людей, мало знакомых с менделизмом, с формальной генетикой, само собой ясно, что элитные семена потому и называются элитой, что они лучше других чистосортных семян того же сорта, имеющихся в колхозах. Понятно, что посев элитных семян должен давать более высокие урожаи или озимые растения из этих семян должны быть более стойкими против зимних невзгод и т. д. Между тем, согласно менделевско-моргановской генетике, которая, к сожалению, и до сих пор менделистами преподаётся в наших вузах, любые семена самоопыляющихся растений в пределах одного и того же сорта во всех условиях выращивания одинаковы по своей породности (генотипу). Менделисты-морганисты утверждают, что порода растений не зависит от агротехники. Согласно этой лженауке, хорошая агротехника не может улучшать, а плохая не может ухудшать породу растений. Вот чем объясняется, что элитные семена не высевались селекционными станциями для сравнения с обычными семенами того же сорта. Сама постановка вопроса о необходимости сравнения хотя бы для того, чтобы найти пути к улучшению семян, считалась и считается менделистами ненаучной, безграмотной.

Нам же, мичуринцам, ясно, что семена одного и того же сорта могут быть по своей породе (генотипу)лучшими и худшими. Порода растений и животных может улучшаться и ухудшаться. Отсюда — одна из основных задач областных селекционных станций и сводится к тому, чтобы делать всё необходимое для улучшения из года в год породы сорта, по которому даётся элита.

Немало людей практики издавна умели и умеют выращивать хорошие семена (настоящую элиту). Реакционная же генетическая теория, которую мы получили в наследство и которую, к сожалению, многие наши менделисты продолжают некритически воспринимать из заграничной литературы, не только не знает, как улучшать семена путём агротехники, но и считает это вообще неразрешимой задачей.

Наша советская дарвинистская агробиологическая наука должна разработать научные основы улучшения семян. Это необходимо для того, чтобы производимые ежегодно селекционными станциями элитные семена различных культур были лучше по сравнению с теми семенами, для замены которых они предназначены. Для науки, прямо нужно сказать, дело это нелёгкое, но оно выполнимо только в нашей стране, где есть возможность тесного единства теории и практики. Без такой увязки с практикой науке этого вопроса не решить.

Второй пример.

Менделисты неоднократно обвиняли и обвиняют нас в том, что мы не ценим учение «классика» биологической науки Иоганнсена, неподобающим образом с ним поступаем, критически к нему относимся. Но ведь мы спорим не с Иоганнсеном, а с современными его последователями. То же самое, конечно, и с Менделем. Зачем бы нам его, покойного, трогать? А вот с его последователями, с теми, кто развивает концепции Менделя, мы не только спорим, но и отбрасываем все их измышления, потому что они мешают и науке и практике.

В самом деле, почему мы начали возражать иоганнсенистам? Да потому, что последователи Иоганнсена — они же менделисты-морганисты — запретили своей теорией такой испытанный практикой приём улучшения сортов растений, как улучшающий отбор.

Вот, например, многим агрономам и колхозникам известен сорт яровой пшеницы Лютесценс 062.

Этот сорт получил начало в 1911 г. на Саратовской селекционной станции путём отбора колосьев из яровой пшеницы Полтавка. Потомства отобранных колосьев высевались раздельно для того, чтобы оценить их породу, чтобы определить, порода какого из них наилучшая. Потомство одного из отобранных в 1911 г. колосьев, оказавшееся, по определению селекционеров в результате различных испытаний, наилучшим, и было названо сортом Лютесценс 062.

Согласно учению Иоганнсена о чистых линиях, как его понимают наши менделисты, отбирать в дальнейшем колосья из сорта Лютесценс 062 и сравнивать их потомства с исходным сортом, конечно, не нужно. Отбор среди так называемой чистой линии, как доказывал Иоганнсен, не эффективен. Но кто поверит, что миллиарды растений Лютесценс 062, выращиваемые на миллионах гектаров в различных районах Советского. Союза в продолжение 20 лет не изменялись, оставались все одинаковыми? Кто поверит, что производить отбор среди этих посевов не нужно, не научно? А ведь такой отбор и действительно не производился. За 20 лет из сорта Лютесценс 062 не выведено путём отбора другого, лучшего сорта, как это было, например, сделано в 1911 г. при отборе из Полтавки.

128